|
Феномен человека на фоне универсальной эволюцииГлава VIII Феномен человекаЧеловек во Вселенной8.2.3. Космические робинзоны? Вопрос, таким образом, не в том, существует ли жизнь во Вселенной вне Земли (совершенно определенно существует). Важно другое: как далеко космические очаги жизни отстоят друг от друга? Одно дело, если земная биосфера — единственная в нашей Метагалактике, тогда мы обречены на космическое одиночество (быть может, именно этим объясняется безуспешность попыток обнаружения сигналов внеземных цивилизаций, предпринимаемых на протяжении вот уже около 40 лет [Гиндилис, 2004]). Другое — если в нашей Метагалактике миллионы таких биосфер, тогда наши шансы на встречу с коллегами реальны. Несмотря на неоднократные попытки оценить «число цивилизаций во Вселенной» [Там же. С. 402-442], современная наука сказать по этому поводу что-либо определенное не может. Оно и понятно. Во-первых, ничего не известно, как говорилось, о внеземных биосферах. Во-вторых, жизнь возникает в результате необратимой эволюции, тогда как теории необратимых процессов, т.е. процессов превращения друг в друга разных форм взаимодействий, практически не существует (см. гл. 1, разд. 6.10). Мы ограничимся здесь тремя соображениями. Соображение первое. Жизнь на Земле появилась в ходе закономерной эволюции в сторону интенсификации метаболизмов. Однако при всей своей закономерности эволюция смогла перейти на органическую и социальную стадии только на одной из планет Солнечной системы — на Земле, где сложились наиболее благоприятные для того условия. Эволюция выжимает из конкретных условий максимум возможного (см. разд. 4.3.3-4.3.4), но не все ей под силу. Такой же вывод можно сделать, на наш взгляд, и относительно метагалактик — в каждой из них эволюция максимально интенсифицирует метаболизмы, но не везде реальные условия (параметры метагалактики) позволяют ей довести дело до появления жизни и разумных существ. Из-за бесконечного разнообразия условий во Вселенной появление жизни в ней было предопределено, но не обязательно в нашей конкретной Метагалактике. Соображение второе. На мой взгляд, антропный принцип, как он сегодня звучит у большинства авторов, слишком заужает коридор условий, в котором может возникнуть жизнь. Мы так мало знаем о законах необратимого развития, что у нас нет ровно никаких оснований утверждать, что «малейшее» изменение параметров нашей Метагалактики или мировых констант привело бы к невозможности появления в ней (Метагалактике) разумной жизни. Тем более что наблюдаемый мир вообще поддается количественному описанию лишь в крайне малой части явлений (см. гл. 1 и разд. 4.2.4). И чем более сложные явления мы берем — а феномен жизни из их числа — тем скромнее наши аналитические возможности. И не сегодня, а в принципе. Лично мне представляется, что эволюция такой большой системы, как наша Метагалактика, достаточно устойчива (закономерна) для того, чтобы жизнь возникла в ней со значительной вероятностью. Соображение третье. Жизнь не обязана иметь именно тот вид, какой она приняла на Земле. Мне кажется, что антропный принцип в его современных редакциях чрезмерно заужает коридор форм жизни. Представления об универсальной эволюции помогают выработать более трезвый взгляд на место человека в мироздании. Возможны, думается, самые разные формы жизни, тем более что весьма размыто само понятие жизни. Многообразие форм жизни и разума согласуется с фрактальностью эволюции (см. разд. 4.6). Нет никаких оснований полагать, что «фрактальные» законы эволюции не распространяются и на разумные формы жизни, которые также, по всей видимости, реализованы во Вселенной, включая нашу Метагалактику, эволюционной мутовкой, одной из ветвей которой является человек, представляющий собой всего лишь промежуточный финиш эволюции на одном из ее направлений. Скорее всего, разнообразие разных форм разума выходит за пределы понимания и восприятия человека. В этом плане интересна книга В.А. Лефевра [1996], которая написана в жанре научной спекуляции и в которой выдвигается идея разумного субъекта космического масштаба, «оперирующего категориями добра и зла». Таким субъектом, по Лефевру, возможно, является космический объект SS433 типа барстер. В спектре излучения этот объекта, природу которого Лефевр считает магнитно-плазменной, якобы закодированы музыкальные до-мажорная и до-минорная гаммы, что может свидетельствовать о его искусственном происхождении: «...мы допускаем возможность существования космических магнитных плазмоидов, обладающих психикой и способностью испытывать внутренние переживания и проецировать их вовне в виде систем пропорций, подобных интервалам классической музыки. Более того, мы допускаем возможность того, что биологические цивилизации земного типа в процессе своей технологической эволюции меняют физическую основу своего существования, трансформируясь в магнитные плазмоиды» [Лефевр, 1996. С. 152-153]. Против данной конкретной модели космического субъекта можно выдвинуть множество возражений, однако само направление поиска сначала на бумаге, а затем и экспериментально мыслящих макросуществ (шире — «разумных систем»), совершенно отличных от человека, представляется имеющим смысл. Если жизнь проявляет такое поразительное разнообразие форм в достаточно узком диапазоне земных условий, то почему бы ей не проявлять значительное большее разнообразие в значительно более разнообразных условиях нашей Метагалактики и всей Вселенной? Назад     Содержание     Далее |
|