Космос - «мир, вселенная и мироздание» (др. греческий), первоначальное значение - «порядок, гармония, красота».
Впервые термин Космос для обозначения Вселенной был применён Пифагором...












Феномен человека на фоне универсальной эволюции

Глава V Дихотомия система/среда в феномене эволюции

Эволюционная роль среды: авторская концепция

5.5. Эволюционная роль среды: авторская концепция

Не отводя поначалу среде какой-либо эволюционной роли, ученые стали затем эту ее роль непомерно преувеличивать вплоть до возложения на нее всей ответственности за прогрессивное развитие. Такой ход мысли понятен, но не продуктивен. В последние десятилетия начинает возрождаться понимание эволюционной роли внутренних взаимодействий, однако отдельные высказывания такого рода зачастую сочетаются с противоположными утверждениями, что, на наш взгляд, связано с общей неразработанностью вопроса о роли среды в прогрессивной эволюции.

Автогенетические эволюционные концепции, отрицающие эволюционную роль среды, и концепции эктогенетические, в которых развитие мыслится происходящим только под ее воздействием, представляются равно ошибочными в своих крайностях. Эволюционная роль среды видится нам сегодня троякой:

1. Непосредственно участвуя в формировании прогрессивных самосборок, среда обеспечивает им первичную адаптивность (разд. 4.4.1).

2. Вызывая «эффект потряхивания» эволюционирующей системы, она активирует возникновение прогрессивных самосборок под постоянно действующим давлением взаимодействий (разд. 4.7.1).

3. Эволюция в сторону интенсификации взаимодействий диктует интенсификацию взаимодействий эволюционирующих систем, почему с ходом эволюции возрастает роль открытых систем, играющих друг для друга роль среды.

Поскольку первые две эволюционные функции среды обсуждались в гл. 4, сосредоточимся здесь на третьей.

Метаболизмы со средой находятся на острие вектора эволюции. Дело совсем не в том, что в изолированной системе рост энтропии с усложнением структуры якобы невозможен. Возможен, но этот рост рано или поздно прекращается. И тем скорее, чем меньше эта изолированная система и чем раньше, соответственно, будут исчерпаны ресурсы внутренних взаимодействий по части превращения друг в друга. Примером большой эволюционирующей системы, практически не взаимодействующей со средой, может служить наша Метагалактика, эволюционирующая вот уже около 15 млрд лет (см. концовку разд. 3-3.8).

Вектор эволюции, говорили мы, — это интенсификация всевозможных метаболизмов и взаимодействий. По самой своей природе открытые системы заняты обменом разных форм взаимодействий со средой, интенсифицируя метаболиты. Открытость системы добавляет более чем существенную лепту в эволюционные процессы за счет внешних взаимодействий, у которых то гигантское преимущество по сравнению с внутренними, что они практически неисчерпаемы в своем многообразии, поскольку средой для данной системы служит в пределе вся Вселенная.

Вот почему для эволюции так важны открытые системы и вот почему эволюция любого фрагмента наблюдаемого мира рано или поздно необходимо переходит к существенно открытым, или автопойэтическим, системам, которые не просто интенсивно обмениваются друг с другом и со средой энергией и веществом, но и существовать-то могут только как открытые.

Возникают такие автопойэтические системы в море обычных, не очень открытых, для которых обмен энергией и веществом со средой мало существен. Но затем, когда автопойэтических систем становится больше, они во все большей мере эволюционируют не за счет среды, но помогая друг другу и всемерно споспешествуя общему делу интенсификации метаболизмов.

Для данной эволюционирующей системы взаимодействия со средой играют тем большую роль, чем на более высокой эволюционной ступени она находится. Живой мир эволюционировал настолько, что составляющие его системы являются существенно открытыми (автопойэтическими), взаимодействия со средой играют для них более чем существенную роль, а прогрессивные самосборки оказываются первично адаптивными. Тем более это верно для социального мира.

Характер взаимоотношений эволюционирующей системы со средой определяется их относительной эволюционной продвинутостью. Система либо интенсифицирует в среде эволюционные процессы, если опережает ее в своем развитии, либо интенсифицируется в развитии сама — в противном случае. Чем дальше зашла эволюция данного фрагмента материального мира, тем менее существенным становится воздействие среды на его эволюцию. В ходе эволюции органического и социального миров возрастает их собственная роль в прогрессивной эволюции. Органический мир все интенсивнее определяет эволюцию окружающего его неорганического мира, социальный — эволюцию окружающих его неорганического и органического миров.

5.6. Почему выявление эволюционной роли среды происходит так трудно?

Как видим, идея саморазвития материи (взаимодействий) — самая древняя и естественная. Начиная с Ламарка, возникла ветвь эволюционной теории, отводящая все большую роль среде, пока, наконец, в концепциях Дарвина и Шрёдингера среда не стала доминировать как источник развития.

Любая идея, говорили мы, возникает поначалу в «грубом», размытом виде, постепенно уточняясь затем по мере формирования все более адекватного ей понятийного аппарата. Так было и с эволюционной идеей. До Ламарка эволюционисты просто не задумывались о роли среды, размышляя об эволюции вообще. У Ламарка, наконец, дошли руки и до среды. И вот здесь-то и начались трудности. Эволюционирующая система характеризуется 1) внутренними взаимодействиями и 2) взаимодействиями со средой, эволюционную роль которых и предстояло соотнести. Заслуга Ламарка состоит в том, что он обсуждал обе составляющие системы взаимодействий. По сути дела он пытался сопоставить прогрессивную органическую эволюцию с адаптивной. Эту линию продолжили из названных в этой главе авторов Жоффруа Сент-Илер, Эймер и Берг. Почему же, начиная с Дарвина, стал господствовать курс на игнорирование формообразующей роли внутренних взаимодействий?

Дело, мне кажется, в успехах естествознания, которое примерно как раз со второй половины XIX в. развилось до такой степени, что ученые стали требовать друг от друга не просто умозрительных рассуждений, что было достаточно еще в XVIII в., но и «научной» модели явления. Эта установка господствует по сей день: из двух концепций предпочтение отдается той, в которой дело доходит до более детальных расчетов, лучше всего — до экспериментов.

Дарвин предложил внятный механизм органической эволюции: в организмах возникают малые случайные мутации, которые затем элиминируются или не элиминируются средой, остающиеся же аккумулируются в адаптивные новации. Все не только просто и понятно, но и поддается расчету средствами теории вероятностей. Дарвинистская концепция могла сколько угодно трещать по швам — ее предпочитали именно потому, что автогенетическая концепция, несмотря на всю свою справедливость, не может рассказать нам столь же ясно, как это делает дарвинизм, о механизме возникновения адаптивных и прогрессивных новаций. Побеждал принцип «ищу под фонарем, потому что там светло». Приведем в подтверждение несколько высказываний такого рода.

«Как бы ни было формулировано... это приписывание органической эволюции некоторому стремлению, или естественно присущему организмам или чудесным образом в них вложенному, оно во всяком случае является не философским мировоззрением. Это одно из тех объяснений, которые ничего не объясняют — это маскирование незнания под видимостью знания... короче, допущение постоянной формирующей способности, присущей организмам и заставляющей их превращаться в высшие типы, не более приемлемо, чем допущение специального творения» [Spencer, 1864; Цит. по: Филипченко, 1926. С. 86].

«Кроме теории Дарвина не известно иного рационального представления или теории об органической вселенной, которая имела бы какое-либо научное значение... Либо гипотеза Дарвина, либо ничего; нам остается либо принять его взгляды, либо взирать на всю природу, как на загадку, смысл которой совершенно скрыт от нас» [Гексли, 1927. С. 149-150].

«...Изучение происховдения исследованных Вейсманом специальных особенностей организмов показало ему, что все они сводимы без остатка на принципы Дарвина и отнюдь не требуют признания существования еще какого-то особого внутреннего фактора. То же самое можно распространить и на весь мир организмов, ибо „принятие внутренней метафизической силы развития противоречит основному положению естествознания, которое гласит, что нет нужды допускать наличность неизвестных сил, пока не доказано, что известные силы недостаточны для объяснения явлений"» [Филипченко, 1926. С. 156].

«...Нет никакого явления, о котором можно было бы сказать определенно, что предположения теории Дарвина к нему совершенно не приложимы... По известному основному положению естествознания, — что никакие неизвестные силы не должны быть предполагаемы, пока не доказано, что известные силы недостаточны для объяснения явлений — принимать какое-нибудь виталистическое воззрение, развитие скачками, стремление к совершенствованию и т. п. не дозволительно, и не оправдывается обстоятельствами» [Неймайр, 1919. С. 269-270].

Как видим, эволюционисты и на самом деле предпочли схему Дарвина потому, что она более научна, чем теории ее конкурентов. Парадоксально, но факт: ошибочная теория Дарвина надолго победила справедливую автогенетическую концепцию благодаря торжеству научного мировоззрения.

Процесс установления эволюционной роли среды можно считать типичным для науки. Заметив (открыв) новое явление, ученые как правило преувеличивают его роль. Увидев, что среда имеет какое-то значение для эволюционных процессов, это ее значение преувеличили. Сегодня по мере уточнения эволюционной идеи происходит уточнение и роли среды. Фактически речь идет о механизмах наложения прогрессивной эволюции, происходящей под давлением всей системы внутренних и внешних взаимодействий, на адаптивную эволюцию, происходящую под давлением среды. На наш взгляд, в основании этих механизмов лежит «эффект потряхивания» эволюционирующей системы, о котором шла речь в разд. 4.7.1.





Назад     Содержание     Далее












Интересные сайты